Потеря контакта с подростками: почему так происходит и что с этим делать?
За консультацией обратилась мама 15-летней Юли. Проблемы распространенные: отсутствие интереса и мотивации к учебе, как следствие — прогулы, желание бросить школу. Я начала задавать вопросы, чтобы прояснить ситуацию в семье, сопутствующие обстоятельства. Мама охотно описывала подробности семейной жизни, поведение дочки; рассказывала, на какие кружки она ходила раньше, как проводит время сейчас…
Я обратила внимание, что во всех ее рассказах присутствуют только описания внешних событий: “собиралась в школу”, “пошла к врачу”, “ушла гулять с парнем”. На мои вопросы “А что она сама говорит о своем отношении к школе, о своих планах на будущее, желаниях?” мама неуверенно пожимала плечами и высказывала свои предположения: “наверное, она думает…”, “мне кажется, она хочет…” На вопрос “В курсе ли дочка, что вы пошли к психологу по поводу нее?” мама отрицательно покачала головой: “Я не знаю, как ей объяснить причину. Может быть, вы поможете придумать какой-нибудь повод, как ее к вам заманить, чтобы она не отказалась?”
Здесь наступил ключевой (для меня, как психолога) момент: я спросила маму, пробовала ли она задавать прямые вопросы дочери, говорить ей, что ее поведение и проблемы с учебой вызывают у нее беспокойство, интересоваться, какие у нее планы, идеи, представления о ближайшем будущем. Мама грустно взглянула на меня и сказала, что в последние пару лет общаться с дочкой стало “почти невозможно”. “Вот раньше она мне все рассказывала, а а теперь запирает дверь и я ее не вижу целыми днями… Это все с тех пор, как у нее своя комната появилась!”
Взрослая женщина передо мной выглядела обиженной, испуганной, беспомощной, уязвленной. Было похоже, что она боится собственного ребенка: ее отвержения, резкого тона, боится “спугнуть” и сделать что-то не так, боится конфликта, непонимания… Но поскольку волнение за судьбу дочери было сильнее, мать стала выбирать “обходные пути”: наблюдение за жизнью Юли тайком, намеки и избегание прямых вопросов, догадки и предположения, которые нередко стали превращаться в неоправданные опасения…
Очень часто родители подростков, опасаясь острых реакций, постепенно ограничивают количество и качество контактов с ребенком. В результате к 13-14 годам диалоги с сыном или дочерью сводятся к “необходимому минимуму”: вопросам дел и поручений (“выброси мусор”, “погуляй с собакой”) и неприятных для всех конфликтов на почве плохой успеваемости в школе, невыполнения домашних обязанностей, опоздания с вечерних прогулок и так далее. Родители сами не замечают, как оказываются в позиции вечного надзирателя, при том что им самим такая роль чаще всего не по душе.
“Но как с ним говорить на другие темы, он мне ничего не рассказывает! А я и стараюсь не лезть” — огорчается мама 13-летнего Сережи. — “Его отец с нами не живет, и мне кажется, ему нужно именно мужское общение, а мое общество ему уже совсем неинтересно…”
Увеличение дистанции между родителями и ребенком в подростковом возрасте — нормальное естественное явление, что не означает легкости и безболезненности этого процесса. Именно по причине обоюдной ранимости зачастую первым делом в контакте “отсекается” эмоциональная сфера. Родители боятся задавать подростку вопросы о его/ее чувствах (“это слишком личное, тут наверняка закроется и все равно не ответит, скажет что я лезу не в свое дело”) и не сообщают ничего о своих чувствах и переживаниях (“ему/ей абсолютно все равно, каково мне, иначе бы он/а так себя не вел/а”). Подросток же огрызается, раздражается, демонстративно вздыхает и закатывает глаза, требует “оставить его в покое”…
На самом деле, как ни парадоксально, при этом эмоциональное общение — самая значимая сфера для подросткового возраста. Абсолютно все отношения воспринимаются через эмоциональный “фильтр”, причем в преувеличенном, доведенном до крайности виде: “этот учитель меня ненавидит”, “мой дедушка меня терпеть не может”, “моим друзьям плевать на меня”, “мне так плохо и одиноко, что я хочу покончить с собой, пусть потом пожалеют!” Точно так же преувеличивается значение влюбленности, дружбы — и это неудивительно, ведь в этот период многое происходит впервые, все чувства переживаются остро, тем более что детский эгоцентризм еще никуда не делся и подросток ощущает себя “центром всеобщего внимания”. Если учитель сделал строгое замечание (точно таким же тоном, как пяти другим одноклассникам до этого), значит — точно ненавидит именно меня. Если подруга несколько часов не выходит онлайн — это явно мне назло или избегает меня.
Родители в этот период оказываются в эпицентре эмоциональных землетрясений. Порой у озадаченных мам и пап складывается впечатление, что бы они ни сделали, все будет “не так”.
“Мы и так уже оставили тебя в покое!” — чуть не со слезами на глазах кричат родители в моем кабинете, а напротив них сидит, вжавшись в кресло, скованный чувством вины и собственной неправильности 15-летний Егор. — “Компьютер тебе купили!” — “Ага, который ни одну игру нормально не тянет…” — “Комната у тебя своя, мы туда даже не заходим!” — “Ну конечно, кроме тех случаев каждый день со словами “ну и бардак тут у тебя, дай уберусь!” — “Да ты начни сначала учиться нормально и делай что положено, а потом уже права качай!” — не выдерживает отец. — “Да пошли вы со своим образованием, нафига мне учиться, чтоб как вы потом стать? Что вы дергаетесь, вам же на меня плевать!” — в сердцах бросает подросток, и в кабинете повисает тяжелое молчание…
Как и когда это произошло? В какой момент контакт между детьми и родителями был разорван, и семейные диалоги превратились в перепалки? А главное, как теперь восстановить взаимопонимание и доверие?
Что же происходит с подростком? Почему он поступает порой будто назло, добиваясь полного раздрая в отношениях, усугубляя и без того непростые ситуации? Как реагировать родителям, чтобы не превратиться ни в тирана, ни в безразличного постороннего, ни в “грушу для битья”?
Первое и самое важное, о чем хочется сказать. Несмотря на то, что подросток может выглядеть уже очень “взрослым”, требовать независимости и даже нередко поступать вполне ответственно и осознанно, он остается в то же время в чем-то поразительно незрелым, наивным и крайне ранимым.
13-летняя Арина пошла гулять с друзьями после школы. Им очень захотелось колы, но денег ни у кого не было. Веселясь и упиваясь своей ловкостью, Арина украла из магазина две банки газировки. На следующий день, вдохновленная успехом, утащила еще что-то вкусное из другого магазина… На третий раз продавщица схватила девочку за руку. К счастью, до детской комнаты полиции дело не дошло, так как продавщица оказалась соседкой по подъезду и пожаловалась только родителям Арины. Те были в полном шоке, как их ни в чем не нуждающаяся, домашняя девочка додумалась красть продукты ради развлечения.
Не забывайте, что у вашего ребенка все происходит впервые, и он/она только учится, как жить. Сын или дочь до совершеннолетия нуждается в вашем добром, участливом сопровождении и поддержке иногда даже больше, чем в младшем возрасте. Объясняйте, подсказывайте, терпеливо ждите, показывайте свой пример. Взрослый здесь — вы. А ваш подросток — все еще ребенок. И сейчас наступил самый сложный период его становления.
Во-вторых, важно понимать, что желание дистанции и отделения от родителей — очень важное и естественное для подростка. Это происходит инстинктивно, и у всех по-разному. Он или она не смогут вам объяснить причину, почему вдруг их стало безумно раздражать каждое ваше слово, движение, ваши привычки, манера одеваться…
Олеся, девочка 14 лет, плакала в моем кабинете, жалуясь на то, что ей невыносимо стало слышать, как мама пережевывает еду во время семейных обедов. При этом сама она понимала, что ее реакция неадекватна и испытывала жуткое чувство вины. Но иногда просто внезапно огрызалась и выбегала из кухни, если мама, к примеру, начинала что-то у нее расспрашивать с набитым ртом. Объяснить ей причину своего раздражения Олеся боялась, чтобы не обидеть мать. В итоге получалось еще хуже…
Вспышки раздражительности у подростков требуют от родителя максимальной терпимости и понимания, однако это не означает, что не нужно сообщать ребенку, что его поведение вас обижает, оскорбляет, ранит. Обязательно говорите ему или ей о своих чувствах. Таким образом вы научите ребенка очень зрелому, искреннему способу реагирования, не спровоцируете дальнейший конфликт, оставите возможность подростку остыть, извиниться, спокойно все обговорить. Этого вы вряд ли сможете добиться обвинениями, упреками, угрозами, которые так и норовят слететь с языка, когда сын или дочка уже “достали” своим невозможным поведением.
Третье. “Потеря контакта” совсем не то, что “потеря контроля”. Мне нередко приходилось слышать от родителей: “да если я начну выслушивать его и вникать, он моментально на шею сядет, он по-хорошему не понимает!”
Контакт — это эмоциональная связь, доверие, искренний интерес к настроению, переживаниям, а также отсутствие лжи, притворства, манипуляций. И дети, и подростки чрезвычайно чувствительны к неискренности, хоть и принимают ее как данность своей жизни. При этом каждый подросток без исключения знает, что существуют правила, существуют опасности и понимает, что не всегда может сам за себя отвечать. Вслух он может говорить совсем другое, но в глубине каждому подростку хочется, чтобы за его спиной стояли папа и мама, которые защитят, помогут, направят, вытащат. Поэтому к справедливым требованиям родителей ребята относятся с пониманием, хоть и могут внешне бунтовать и возмущаться.
Восьмиклассница Ира, умная и целеустремленная девочка, лидер в своем классе, переживала влюбленность и постоянно общалась в переписке через социальные сети. Мама очень переживала, что дочь отвлекается от уроков и допоздна “сидит в телефоне”. Однажды после нескольких предупреждений мать зашла в комнату Иры и увидела, что та снова ведет переписку вместо того, чтобы ложиться спать. Она выхватила телефон у дочки и объявила, что вернет его только завтра. Ира отреагировала бурной истерикой с рыданиями, заперлась в ванной и обрезала себе ножницами волосы в знак протеста. Все дело в том, что через пять минут была полночь, и у любимого человека Иры наступал день рождения. Ей было важнее всего на свете поздравить его первой… Хоть она сама и понимала, что поступает слишком эмоционально, простить маму за этот поступок ей было потом непросто.
Что же делать, где найти баланс между выполнением необходимого и сохранением эмоционального контакта? Ответ я бы сформулировала, возможно, несколько пафосно, но наверное в этом самое главное: оставаться человеком, живым и искренним. Быть честным со своим ребенком. Признаваться ему/ей в своих чувствах, не переходя на обвинения. Проявлять искренний интерес к мнению, вкусам, важным для подростка событиям (не смешивая их с вопросами об успеваемости и нравоучениями. Вы ведь не общаетесь в таком тоне со своими друзьями, правда?). Терпеливо и многократно объяснять сыну или дочке причины, по которым необходимо соблюдать важные правила, при этом уважая его/ее мнение, не жалея времени и сил на дискуссию и аргументируя свою точку зрения.
Сложно? Неудобно? —Безусловно. — Требует большого и постоянного труда? — Однозначно. Но результатом станут доверительные, крепкие, уважительные отношения и устойчивая, адекватная самооценка вашего подростка.
Также важно помнить, что ведущая деятельность у подростков — общение со сверстниками. Все силы и все внимание ребят в 11-14 лет направлены на то, чтобы найти себя в социуме, научиться взаимодействовать, добиться признания и уважения в компании. Задача родителей — относиться к этому с пониманием как к самой важной сфере жизни ребенка.